Ольга Старушко

Что ж ты, ворон, вьёшься над фронтиром, и запев опять похож на стон? Не найти в сегодняшних квартирах во всю стену карт одной шестой и тем паче атласа

За Доном и Непрядвой над мороком неправды с востока занимается заря. Батыи и мамаи ломили — не сломали. Мы встали. Не замайте нас зазря. Путивль и Чернигов ещё

Девочка в платье-матроске читает Пушкина. Не наизусть — на ощупь. За слогом слог. Великолепие водное и воздушное служит ей фоном: закат, но ещё светло. Белой ротонды подкова, паря

Скажи-ка, дядя самых честных правил — ты за моей спиной стоял вторым и, шаря в кошельке, вопрос поставил: не дорого ли, мол, мы взяли Крым? «Не по зубам

Нет, неправда, что эти стволы не имеют корней. Как бы их ни косили морские сраженья и войны, в Севастополе на Корабельной моей стороне спят поныне луганские пушки системы

Старика провожает экскурсовод. Солнце в мае слепит глаза, но не греет. Двадцатиметровый бетонный свод. Тридцать пятая батарея. Этот батюшка, в чёрном, седой, худой, слушал молча, лишь горбил сильнее

–…Вы простите, что с личным я: в списках здесь тридцать тысяч – без отчества. Вероятно,здесь его фамилия. Имя есть. Я отца своего тут искал. Лопатина. Если можно, я

Курган, войною дважды перепаханный, слободка Корабельная. Сюда к простому такелажнику Малахову шли флотские, случись у них беда. Да, Севастополь славен адмиралами. Но в час, когда на дно ложился