Время желаний при абсолютном штиле в августе, на медовом его закате. Хочется, чтобы все обо мне забыли, только бы с морем не разнимать объятий. Кованной медью в нём
Красным светило касается вод, гасит уголья о зыбь. Ветер с размаху по берегу бьёт краем тугой бирюзы. Где было стрельбище — ставят отель, но не сдаётся маяк, так
Пока что гром отгрохотал, и за ночь настоялся воздух, и марево, и духота. Иди гляди, пока не поздно — цикорий голубых кровей полез брататься с облепихой. И земляники
Ой, мама, родная дай войны холодной, выйду на село гляну, как услышу три снаряда в крышу рядышком легло. Мама, да не плачу я, что ж она горячая… Следующий
Играют немцы с киевским «Динамо». А те, отбив от собственных ворот, не сдавшись, снова лупят в сетку прямо, как будто перед ними — вражий дзот. Давай, хавбек, шустрей
Помню литые, долгие дни дочкиных тех каникул. Папа сказал: уж ты извини, нынче я без клубники. …В Харькове душно. Плацкарт, стомлён, ждёт обирал. Таможню. «Сумки видкрыйте!» И тычет
Фотограф был почти уверен, что снимок сделанный потерян, и не записывал имён. Но жив герой на ломкой, тонкой, на старой чёрно-белой плёнке: зовёт в атаку батальон. Был —
Сегодня меня схоронили в Луганске, на Острой могиле. Акации ангельской кущи под солнцем всё слаще, всё гуще. Обнимемся, родина, всласть. Так днём долгожданного мая любимых своих обнимают, что
Чёрным летом — белый лебедь, грязно-серый дым. Чары смертные развеять нет живой воды. На бульваре аккуратном, там, где всё стряслось, пару ношенных пуантов кто-то вбил на гвоздь. Гран
I За пеклом — ливни. На ноги бойцов налипла грязь, пудовая, как гири, и ноги будто налились свинцом. Смерь обернулась к вырытой могиле, и воздух над бульваром резал
Когда «Меркурий» выходил из боя с османами, пробоину борта один матрос решил закрыть собою и, в корпус вмят бревном, остался там. Последний штурм. Обстрел донельзя лютый. Нахимов нам
Иверский монастырь. Смятый прилётом крест. Смерть после смерти: ты умер, но не воскрес, смертью смерть не поправ. Но всё равно молю: боже, прицел поправь, только бы вновь не
Игорю Сиваку Свечи на каштанах, жжёт акация. У гранитной стелы кровь гвоздичная. Одесситы не зовут на акцию. Говорят: второго — это личное. Ветераны. Бывшие блокадницы. Ополченцы с флагом
Этот страх с малых лет знаю. Книжка та на мове — от мамы: вон выходят ночами з гаю люди с волчьими головами. Как по воду пойдёшь к речке,
Омытый жгучими слезами неопалимой купины, Донбасс — одно сплошное пламя, где плавятся металл и камень: огни от Сены не видны. Не вам приносят смерть снаряды, не к вам